Мы придерживаемся современной концепции религии как совокупности совместимых между собой индивидуальных верований.
Действительно, подавляющее большинство французов считает, что “в наше время каждый сам должен определить свою религию, независимо от Церквей”, что интерпретируется как проявление индивидуализации веры - “одной из наиболее характерных черт” современности (Jean-Paul Willaime, “ Sociologie des Religion ”, Paris, PUF, 1995, p. 101). Только 16% французов считали, что “истинной является единственная религия” (Willaime, p. 102).
Все идет к тому, что каждый думающий человек будет иметь свою индивидуальную веру. Люди с близкими убеждениями будут группироваться в новые или модернизированные религиозные течения.
Данная книга посвящена идее создания массового международного движения на базе современного монотеистического тангрианства (танграизма, тангризма, тенгрианства, тенгризма), основанного на идеях развития жизненной силы и творческих возможностей каждого для улучшения качества жизни всех. Ее содержание обсуждалось со многими специалистами из Казахстана, Турции, Якутии и Татарстана (Ауэзхан Кодар, Наиля Тазеева, Джавдет Сулейманов. Алексей Бильге, Биргюл Арслан и другими). Поэтому изложение будет идти в основном от множественного числа.
lundi 12 mars 2012
Классическое тангрианство
На берегах Орхона (в современной Монголии) на каменных стелах высечены слова древнетюркских каганов: «Подобный Тенгри и возведенный на трон волей Тенгри». Далеко на западе болгарский гид рассказывает туристам, посещающим развалины Шумена, древнего каменного города: «Это фундамент храма бога Тангра».На тюрко-монгольских языках имя Бога произносится как Тангри (Танры, Тангры, Тангара, Тенгри, Тангри, Тенгери, Тэнгэр, ...).
Классическое истолкование тангрианской религии было монотеистическим. Впрочем, догмы этой религии никогда не были строго фиксированы, она была очень толерантной, считалась совместимой со всеми великими религиями. Она была религией Аттилы и Чингисхана и достаточно хорошо сохранилась в Якутии, следы ее до сих пор можно найти в Турции, Средней Азии, Монголии и Южной Сибири.
Когда победа в борьбе за власть стала склоняться в сторону Чингис-хана, он заявил: «Это с помощью и при покровительстве Вечного Тенгери я победил кереитов и достиг такого высокого положения». Его внук Хулаги писал Святому Луи, королю Франции: «Тенгери выбрал нашего предка Чингис-хана ... своего сына.» Сохранились и другие письма монгольских ханов, свидетельствующие об их вере.
Вот, например, отрывок из письма, отправленного 11 ноября 1246 года Великим ханом Гуюком Папе римскому Иннокентию IV:
«Слова правителя, ставшего волей Вечного неба ханом великого народа ... Волей Бога, под нашей властью находятся все территории от Востока до Запада. Если бы на то не было бы воли Бога, как могло бы такое случиться? Теперь вы должны сказать от всего сердца: мы будем вашими подданными, мы вам дадим нашу силу. Ты, собственной персоной, во главе королей, все вместе и без исключения, должны прийти к нам, предложить свою службу и выразить почтение... А если вы не подчинитесь воле Бога, то станете нашими врагами.»
Рубрук цитирует письмо Великого хана Монка Святому Луи, написанное в 1254 году:
«Вот предписание вечного Бога. На небе есть только один Бог и на земле есть только один хозяин, Чингис Хан ... Когда волей Вечного неба весь мир, от самого востока, где восходит солнце, до самого запада, где оно заходит, будет объединен в радости и мире, тогда будет ясно, что нам предстоит сделать.»
Он был свидетелем интересного заявления Монка:
«Мы, монголы, верим, что существует только один Бог ... Он дал человеку много пальцев и, точно так же, он дал ему много путей.»
Эти документы показывают, что в эпоху Монгольской империи преобладала монотеистическая интерпретация тангризма. Причем эта религия служила тогда для обоснования идеи объединения всех народов «в радости и мире».
Членами правительства Чингисхана были: «уйгурские советники как Тата Тонга, мусульмане как Махмуд Ялвачи, китаец (из кидан) Йелю Чуцэ.» (R. Grousset, L’Empire des steppes, p. 314). Хубилай, наиболее известный из последующих ханов, хотел быть: «всемирным правителем (souverain universel), любимым всеми народами, объединенными под его властью» (M.Rossabi, Kubilaп Khan, Perrin, 1991, p. 237). Известный католический миссионер XIV века Одорик де Порденон писал о монгольской администрации:
«Сам факт мирного сосуществования под единой властью такого количества народов и рас для меня кажется одним из великих чудес света.» ( Grousset, L’Empire des steppes, p. 387).
Вдумаемся в содержание этих документов. Получается, что классический тангризм был основан на трех идеях:
Идея толерантности, сформулированная в виде «Существует только один Бог. Он дал человеку много пальцев и, точно так же, он дал ему много путей к единому Богу.»
Идея всеобщего мира, выраженная словами: «Волей Вечного неба весь мир, от востока до самого запада, будет объединен в радости и мире».
Идея всемирного правительства, сформулированная в виде: «На небе есть только один Бог и на земле должен быть только один хозяин».
Только теперь человечество старается реализовать эти великие и удивительно современные идеи путем примирения мировых религий, развития толерантности и движения за мир, создания ООН и других международных правительственных организаций.
Эти три идеи можно толковать как кредо классического тангризма, то есть как официально зарегистрированную систему догматов вероучения. Напомним, что краеугольным камнем религиозной теории мусульман, ее основным кредо является формула: «Нет бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк его». Символ веры (Credo по-латински) христианской религии, сжато формулируемого «Верую в Отца, Сына и Святого Духа», начинается с утверждения: «Верую в единого Отца Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого ... »
Известно, что монголы были продолжателями традиций степных народов, идущих от гуннской эпохи. Французский академик Рене Груссе в своем монографии Империя степей пишет:
«Гунн, тюрк или монгол, человек степи с большой головой, мощным туловищем, короткими ногами, не слезающий с седла ... совершенно не изменился в течении пятнадцати веков набегов на оседлые цивилизации» (Grousset, L’empire des steppes, Payot, 1965, p. 119).
Историк Жан-Поль Ру в своей фундаментальной монографии Религия тюрков и монгол пишет:
«Существует удивительный контраст между исторической значимостью алтайских народов и небольшим количеством исследований, посвященных их религии.» (Jean-Paul Roux, La religion des Turcs et des Mongols, Payot, 1984, p. 45).
Действительно, размеры тюрко-монгольских империй поражают. Некоторые считают, что они не могли быть эффективно управляемы. Но размеры Российской империи, еще не знавшей никакого нового по сравнению с монголами вида транспорта, тоже поразительны.
Племена Алтая основали менее, чем сто лет после смерти Аттилы, знаменитый Тюркский каганат, который занимал почти всю территорию Великой степи и простирался от Тихого океана до Черного моря ! Предки древних тюрков входили в первую гуннскую империю, основанную Модуном более 2200 лет назад. Тюркские правители на многих памятниках письменно засвидетельствовали, что они были тангрианцами. Они утверждали, что власть им дана самим Тангра (uze kek Тengri). То, что для легитимизации своей власти тюркские правители использовали веру в Тангра, показывает, что тангрианская религия в эти времена была традиционной и общепризнанной религией подвластных им народов и племен. Поэтому нет сомнения, что Аттила и его гунны также верили в Тангра.
Жан-Поль Ру резюмирует суть тангрианства следующим образом:
«Это была сильная идея тюрков и монгол, повторяемая в течении двух тычяч лет от древних гуннов (хуннов) до оттоманских турок: “Как на небе есть только один Бог, так и на земле должен быть только один правитель” ... Это будет стоить дорого. Целое поколение будет принесено в жертву. Но результат оправдает приложенные усилия, если не будет больше войн» (J.P. Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 242).
Вооруженные такими идеями степные всадники испытывали чувство превосходства над пешими, а именно:
Для степного воина из героического эпоса непрестижно ходить пешком, спешенный или упавший с коня воин считается практически обреченным. Он должен иметь и запасных коней, слово «однолошадник» имеет пренебрежительный оттенок. Уважающий себя богатырь должен ездить на семилетнем великолепном коне. Использование под седлом коня в раннем возрасте - свидетельство бедности его владельца, который не имеет возможности ждать, пока конь достигнет нужного возраста. Даже временно лишившись коня, мужчина роняят свое достоинство, например, когда ему приходится ехать на чужом коне вторым седоком при утрате своего коня. Нормальным для мужчины считается только езда на верховом коне - передвижение в повозке для него неприемлемо. Спешивание одного из всадников при встрече с другим символизирует признание превосходства по знатности, по возрасту или в каком-нибудь другом отношении. (Использованы отрывки из монографии Р.П.Липец, Образы Батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе, Наука, 1984).
В Римской империи и в средневековой Европе сословие всадников-рыцарей составляло костяк знати. Слова «chevalier» («рыцарь») означает просто «всадник». Воспроизведенные западными историками доспехи тюрко-монгольских воинов не уступают рыцарским.
Религию, зародившуюся более 2200 лет назад, просуществовавшую на огромных пространствах Евразии более 1500 лет, служившую идейной основой самых обширных в истории империй, трудно не называть великой. Жан-Поль Ру пишет, что тюрко-монгольские народы сыграли важную роль в политической истории Евразии и «надо полагать, что их религия по своему развитию соответствовала их деяниям» (Roux, Religion ... , p. 284).
Классическое истолкование тангрианской религии было монотеистическим. Впрочем, догмы этой религии никогда не были строго фиксированы, она была очень толерантной, считалась совместимой со всеми великими религиями. Она была религией Аттилы и Чингисхана и достаточно хорошо сохранилась в Якутии, следы ее до сих пор можно найти в Турции, Средней Азии, Монголии и Южной Сибири.
Когда победа в борьбе за власть стала склоняться в сторону Чингис-хана, он заявил: «Это с помощью и при покровительстве Вечного Тенгери я победил кереитов и достиг такого высокого положения». Его внук Хулаги писал Святому Луи, королю Франции: «Тенгери выбрал нашего предка Чингис-хана ... своего сына.» Сохранились и другие письма монгольских ханов, свидетельствующие об их вере.
Вот, например, отрывок из письма, отправленного 11 ноября 1246 года Великим ханом Гуюком Папе римскому Иннокентию IV:
«Слова правителя, ставшего волей Вечного неба ханом великого народа ... Волей Бога, под нашей властью находятся все территории от Востока до Запада. Если бы на то не было бы воли Бога, как могло бы такое случиться? Теперь вы должны сказать от всего сердца: мы будем вашими подданными, мы вам дадим нашу силу. Ты, собственной персоной, во главе королей, все вместе и без исключения, должны прийти к нам, предложить свою службу и выразить почтение... А если вы не подчинитесь воле Бога, то станете нашими врагами.»
Рубрук цитирует письмо Великого хана Монка Святому Луи, написанное в 1254 году:
«Вот предписание вечного Бога. На небе есть только один Бог и на земле есть только один хозяин, Чингис Хан ... Когда волей Вечного неба весь мир, от самого востока, где восходит солнце, до самого запада, где оно заходит, будет объединен в радости и мире, тогда будет ясно, что нам предстоит сделать.»
Он был свидетелем интересного заявления Монка:
«Мы, монголы, верим, что существует только один Бог ... Он дал человеку много пальцев и, точно так же, он дал ему много путей.»
Эти документы показывают, что в эпоху Монгольской империи преобладала монотеистическая интерпретация тангризма. Причем эта религия служила тогда для обоснования идеи объединения всех народов «в радости и мире».
Членами правительства Чингисхана были: «уйгурские советники как Тата Тонга, мусульмане как Махмуд Ялвачи, китаец (из кидан) Йелю Чуцэ.» (R. Grousset, L’Empire des steppes, p. 314). Хубилай, наиболее известный из последующих ханов, хотел быть: «всемирным правителем (souverain universel), любимым всеми народами, объединенными под его властью» (M.Rossabi, Kubilaп Khan, Perrin, 1991, p. 237). Известный католический миссионер XIV века Одорик де Порденон писал о монгольской администрации:
«Сам факт мирного сосуществования под единой властью такого количества народов и рас для меня кажется одним из великих чудес света.» ( Grousset, L’Empire des steppes, p. 387).
Вдумаемся в содержание этих документов. Получается, что классический тангризм был основан на трех идеях:
Идея толерантности, сформулированная в виде «Существует только один Бог. Он дал человеку много пальцев и, точно так же, он дал ему много путей к единому Богу.»
Идея всеобщего мира, выраженная словами: «Волей Вечного неба весь мир, от востока до самого запада, будет объединен в радости и мире».
Идея всемирного правительства, сформулированная в виде: «На небе есть только один Бог и на земле должен быть только один хозяин».
Только теперь человечество старается реализовать эти великие и удивительно современные идеи путем примирения мировых религий, развития толерантности и движения за мир, создания ООН и других международных правительственных организаций.
Эти три идеи можно толковать как кредо классического тангризма, то есть как официально зарегистрированную систему догматов вероучения. Напомним, что краеугольным камнем религиозной теории мусульман, ее основным кредо является формула: «Нет бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк его». Символ веры (Credo по-латински) христианской религии, сжато формулируемого «Верую в Отца, Сына и Святого Духа», начинается с утверждения: «Верую в единого Отца Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого ... »
Известно, что монголы были продолжателями традиций степных народов, идущих от гуннской эпохи. Французский академик Рене Груссе в своем монографии Империя степей пишет:
«Гунн, тюрк или монгол, человек степи с большой головой, мощным туловищем, короткими ногами, не слезающий с седла ... совершенно не изменился в течении пятнадцати веков набегов на оседлые цивилизации» (Grousset, L’empire des steppes, Payot, 1965, p. 119).
Историк Жан-Поль Ру в своей фундаментальной монографии Религия тюрков и монгол пишет:
«Существует удивительный контраст между исторической значимостью алтайских народов и небольшим количеством исследований, посвященных их религии.» (Jean-Paul Roux, La religion des Turcs et des Mongols, Payot, 1984, p. 45).
Действительно, размеры тюрко-монгольских империй поражают. Некоторые считают, что они не могли быть эффективно управляемы. Но размеры Российской империи, еще не знавшей никакого нового по сравнению с монголами вида транспорта, тоже поразительны.
Племена Алтая основали менее, чем сто лет после смерти Аттилы, знаменитый Тюркский каганат, который занимал почти всю территорию Великой степи и простирался от Тихого океана до Черного моря ! Предки древних тюрков входили в первую гуннскую империю, основанную Модуном более 2200 лет назад. Тюркские правители на многих памятниках письменно засвидетельствовали, что они были тангрианцами. Они утверждали, что власть им дана самим Тангра (uze kek Тengri). То, что для легитимизации своей власти тюркские правители использовали веру в Тангра, показывает, что тангрианская религия в эти времена была традиционной и общепризнанной религией подвластных им народов и племен. Поэтому нет сомнения, что Аттила и его гунны также верили в Тангра.
Жан-Поль Ру резюмирует суть тангрианства следующим образом:
«Это была сильная идея тюрков и монгол, повторяемая в течении двух тычяч лет от древних гуннов (хуннов) до оттоманских турок: “Как на небе есть только один Бог, так и на земле должен быть только один правитель” ... Это будет стоить дорого. Целое поколение будет принесено в жертву. Но результат оправдает приложенные усилия, если не будет больше войн» (J.P. Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 242).
Вооруженные такими идеями степные всадники испытывали чувство превосходства над пешими, а именно:
Для степного воина из героического эпоса непрестижно ходить пешком, спешенный или упавший с коня воин считается практически обреченным. Он должен иметь и запасных коней, слово «однолошадник» имеет пренебрежительный оттенок. Уважающий себя богатырь должен ездить на семилетнем великолепном коне. Использование под седлом коня в раннем возрасте - свидетельство бедности его владельца, который не имеет возможности ждать, пока конь достигнет нужного возраста. Даже временно лишившись коня, мужчина роняят свое достоинство, например, когда ему приходится ехать на чужом коне вторым седоком при утрате своего коня. Нормальным для мужчины считается только езда на верховом коне - передвижение в повозке для него неприемлемо. Спешивание одного из всадников при встрече с другим символизирует признание превосходства по знатности, по возрасту или в каком-нибудь другом отношении. (Использованы отрывки из монографии Р.П.Липец, Образы Батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе, Наука, 1984).
В Римской империи и в средневековой Европе сословие всадников-рыцарей составляло костяк знати. Слова «chevalier» («рыцарь») означает просто «всадник». Воспроизведенные западными историками доспехи тюрко-монгольских воинов не уступают рыцарским.
Религию, зародившуюся более 2200 лет назад, просуществовавшую на огромных пространствах Евразии более 1500 лет, служившую идейной основой самых обширных в истории империй, трудно не называть великой. Жан-Поль Ру пишет, что тюрко-монгольские народы сыграли важную роль в политической истории Евразии и «надо полагать, что их религия по своему развитию соответствовала их деяниям» (Roux, Religion ... , p. 284).
Совместимость с другими религиями
При переводе Библии и Евангелие на якутский язык христианский Бог был отождествлен с Тангара. В Казахстане Аллах отождествляется с Тангры, в Турции и Азербайджане с Танры. Мы выбираем термины Тангра и Тангри, близкие ко всем этим словам. Каждый читатель волен по своему произносить это великое имя и производные от него термины.
Военное искусство степных кавалеристов, рано достигнув совершенства, развивалась далее медленно в силу именно этого достигнутого высокого уровня. Тангрианская религия рано оформилась в монотеистическую религию, служившую с успехом фундаментом государственной идеологии великих империй.
Дальнейшее усложнение и догматизация этой религии были невозможны именно из-за ее широкого распространения. В отличии от христианства, где церковное руководство могло принимать волевые решения о правильности той или иной интерпретации догм и боролось против инакомыслия, тангрианская религия была основана только на общих принципах, признаваемых практически всеми тюрко-монгольскими племенами. Детализация могла противоречить постоянным попыткам объединения этих племен вокруг властелинов и народов, получивших те или иные убедительные для степняков знаки благосклонности Тангра.
Конечно, разные народы и племена начинали интерпретировать по-разному свою веру в Тангра в периоды длительной раздробленности. Некоторые племена начинали склоняться к политеистической трактовке под влиянием своих языческих соседей. Но когда зарождалась новая империя, государственная идеология старалась усилить монотеистическую трактовку тангрианской религии.
Это, видимо, делалось вполне сознательно и не только для усиления идеологического основания власти могучих ханов, но и для обеспечения совместимости государственной религии с религиями покоренных народов.
Тангра часто ассоциировался с Вечно голубым Небом, который является его основным символом. «Тангра не просто бог неба, он бог величиной с небо, то есть абстрактный символ, стоящий вне мироздания» (Ауэзхан Кодар). Поэтому степняки считали, что на самом деле они верят в того же Бога, что и христиане, мусульмане, иудеи, что все религии являются различными путями, ведущими к единому и великому Богу.
Их удивляли бесконечные религиозные диспуты и разногласия оседлых народов. В их глазах священники всех великих монотеистических религий молились одному и тому же Богу. В письме, полученном в 1248 году французским королем от представителя Великого хана в Иране, читаем:
«Владыка мира приказывает, что не должно быть, согласно воле Бога, никакого различия между латинянами, греками, армянами, несторианцами, якобитами и всеми, кто поклоняется Кресту: в наших глазах они все одинаковы.» (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 316).
Поскольку ханы охотно соглашались с речами и проповедями представителей всех религий, то те часто их принимали за своих единоверцев:
«Хетюм рассказывает, что Монка был крещен в его присутствии. Джузджани утверждает, что он попросил Берке и тот произнес шахадда, что равносильно обращению в ислам. Это было в обычае монгольских правителей утвержать, что они исповедуют ту же религию, что их собеседники» (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 349).
Когда противоречия между представителями различных религий становились слишком острыми, власти организовывали диспуты и конференции, чтобы услышать все мнения, постараться успокоить страсти и принять необходимое решение. Например, в 1258 была организована большая конференция с участием 300 буддийских и 200 даоиских богословов.
Гийом де Рубрук, принимавший участие в религиозном коллоквиуме 1254 года в Каракоруме, рассказывает:
«Было сказано: «По указу (великого хана) Монка и воле Бога никто не должен вести себя агрессивно и употреблять оскорбительные слова, не должен провоцировать инцидент, способный помешать дискуссии. Нарушители будут казнены.» Все замолчали. Было много народу, ибо каждая сторона пригласила своих самых больших знатоков и многие другие пришли сами.» (G. Rubrouck, Voyage dans l’Empire mongol, Imprimerie National, 1993, p. 183-184 ).
Это мероприятие закончилось банкетом:
«Когда все закончилось, христиане-несторианцы и мусульмане громко спели свои гимны, тюины (буддисты и даоисты) молчали. Потом все обильно выпили.» (Rubrouck, p. 186).
Переход от других сильно канонизированных религий в тангрианство был затруднен, так как это означало бы в глазах представителей этих религий отказ строго соблюдать все предписания своей религии. Вместе с тем, большинство из них находило в условиях господства тангрианцев аргументы в пользу мирного сосуществования их религии с тангрианской. На вопрос Хубилая о том, почему мусульмане не убивают неверных в их глазах монгол, один мусульманский богослов ответил:
«Это правда, что Бог нам велит убивать неверных, но неверными называются те, кто не знает верховного существа. Так как вы начинаете свои указы именем Бога, то вы не можете быть причислены к ним.» (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 397).
Военное искусство степных кавалеристов, рано достигнув совершенства, развивалась далее медленно в силу именно этого достигнутого высокого уровня. Тангрианская религия рано оформилась в монотеистическую религию, служившую с успехом фундаментом государственной идеологии великих империй.
Дальнейшее усложнение и догматизация этой религии были невозможны именно из-за ее широкого распространения. В отличии от христианства, где церковное руководство могло принимать волевые решения о правильности той или иной интерпретации догм и боролось против инакомыслия, тангрианская религия была основана только на общих принципах, признаваемых практически всеми тюрко-монгольскими племенами. Детализация могла противоречить постоянным попыткам объединения этих племен вокруг властелинов и народов, получивших те или иные убедительные для степняков знаки благосклонности Тангра.
Конечно, разные народы и племена начинали интерпретировать по-разному свою веру в Тангра в периоды длительной раздробленности. Некоторые племена начинали склоняться к политеистической трактовке под влиянием своих языческих соседей. Но когда зарождалась новая империя, государственная идеология старалась усилить монотеистическую трактовку тангрианской религии.
Это, видимо, делалось вполне сознательно и не только для усиления идеологического основания власти могучих ханов, но и для обеспечения совместимости государственной религии с религиями покоренных народов.
Тангра часто ассоциировался с Вечно голубым Небом, который является его основным символом. «Тангра не просто бог неба, он бог величиной с небо, то есть абстрактный символ, стоящий вне мироздания» (Ауэзхан Кодар). Поэтому степняки считали, что на самом деле они верят в того же Бога, что и христиане, мусульмане, иудеи, что все религии являются различными путями, ведущими к единому и великому Богу.
Их удивляли бесконечные религиозные диспуты и разногласия оседлых народов. В их глазах священники всех великих монотеистических религий молились одному и тому же Богу. В письме, полученном в 1248 году французским королем от представителя Великого хана в Иране, читаем:
«Владыка мира приказывает, что не должно быть, согласно воле Бога, никакого различия между латинянами, греками, армянами, несторианцами, якобитами и всеми, кто поклоняется Кресту: в наших глазах они все одинаковы.» (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 316).
Поскольку ханы охотно соглашались с речами и проповедями представителей всех религий, то те часто их принимали за своих единоверцев:
«Хетюм рассказывает, что Монка был крещен в его присутствии. Джузджани утверждает, что он попросил Берке и тот произнес шахадда, что равносильно обращению в ислам. Это было в обычае монгольских правителей утвержать, что они исповедуют ту же религию, что их собеседники» (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 349).
Когда противоречия между представителями различных религий становились слишком острыми, власти организовывали диспуты и конференции, чтобы услышать все мнения, постараться успокоить страсти и принять необходимое решение. Например, в 1258 была организована большая конференция с участием 300 буддийских и 200 даоиских богословов.
Гийом де Рубрук, принимавший участие в религиозном коллоквиуме 1254 года в Каракоруме, рассказывает:
«Было сказано: «По указу (великого хана) Монка и воле Бога никто не должен вести себя агрессивно и употреблять оскорбительные слова, не должен провоцировать инцидент, способный помешать дискуссии. Нарушители будут казнены.» Все замолчали. Было много народу, ибо каждая сторона пригласила своих самых больших знатоков и многие другие пришли сами.» (G. Rubrouck, Voyage dans l’Empire mongol, Imprimerie National, 1993, p. 183-184 ).
Это мероприятие закончилось банкетом:
«Когда все закончилось, христиане-несторианцы и мусульмане громко спели свои гимны, тюины (буддисты и даоисты) молчали. Потом все обильно выпили.» (Rubrouck, p. 186).
Переход от других сильно канонизированных религий в тангрианство был затруднен, так как это означало бы в глазах представителей этих религий отказ строго соблюдать все предписания своей религии. Вместе с тем, большинство из них находило в условиях господства тангрианцев аргументы в пользу мирного сосуществования их религии с тангрианской. На вопрос Хубилая о том, почему мусульмане не убивают неверных в их глазах монгол, один мусульманский богослов ответил:
«Это правда, что Бог нам велит убивать неверных, но неверными называются те, кто не знает верховного существа. Так как вы начинаете свои указы именем Бога, то вы не можете быть причислены к ним.» (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 397).
Бог и Тангра
Мировые религии признают невозможность определения Бога, считая, что такое определение означало бы понимание бесконечной божественной субстанции конечными методами.
Действительно, наши знания ограничены. Наука освящает все большую часть Реальности, которая бесконечна и неисчерпаема. Поэтому наше знание всегда ограничено по отношению с Непознанному, оставляющему много места для Таинственного (Mystique).
Ученые не любят бездоказательных рассуждений, дающих видимость объяснения той или иной области Мистики. Но Вера в те или иные объяснения дело сугубо личное, если оно не наносит прямого ущерба другим.
Сила в физике определяется ее эффектом. Если человек ощущает на себе какие-то положительные эффекты, необъяснимые воздействием известных науке сил, полей и других источников, конечно, он имеет право называть источник этих благотворных эффектов богом. Такой ход рассуждений применим и к древнему человеку, не знавшему электромагнитных полей и обожествлявшему, например, молнию.
Поэтому предлагаем воспринимать Тангра как совокупность всех неизвестных науке сил, полей и их источников, способных помочь человеку. При таком определении не возникает вопроса о его местожительстве, облике и роли в создании Вселенной.
Философ и социолог религии Фредерик Ленуар объясняет:
«Многие верующие задумываются о значении слова «Бог». Вспыльчивый библейский бог, который все время недоволен, меняет свое мнение, гневается, испытывает угрызения совести все менее и менее «веруем», ибо слишком человекоподобен.» (F. Lenoir, Les métamorphose de Dieu : La nouvelle spiritualité occidentale, Plon, 2003, p. 323).
«Люди ищут Бога более загадочного, менее персонализированного, стоящего выше человеческого понимания. В этом случае лучше говорить о «божественном» как о силе или энергии.» (Lenoir, p. 325).
«Все религии мира, начиная от наиболее старинных форм шаманизма до больших религий, включая анимизм и китайскую мудрость, дают примеры верований, практики или опытов, которые постулируют существование многих уровней реальности ...
Это убеждение о существовании одного или многих уровней реальности, отличных от воспринимаемой непосредственно, подкрепленное большим количеством верований и личного опыта людей, сегодня вышло за пределы традиционных рамок и продолжает быть свойственным некоторому количеству людей, которых я квалифицирую как «религиозных».Это мне кажется минимальным определением религиозности ...» (Lenoir, p. 232).
Ален Узьо (Alain Houziaux), доктор теологии и философии, подчеркивает:
«Вера в Бога даже для современных людей не вызвана интеллектуальными соображениями: Бог не является прежде всего Первопричиной всего того, что существует. Она также вызвана психологическими причинами: Бог не является только ответом нашей потребности быть любимым. Она приходит после того, как человек испытает чувства удивления, страха и начинает задумываться над силами, которые потрясают космический мир, двигают людьми и вызывают неожиданные события. Сначала появляется удивление и даже содрогание.
Поэтому, даже для нас, наиболее спонтанным является определение Áîãà êàê Ñèëû èëè Ìîùè (Puissance). » ( Claude Geffé, André Gounelle, Abd-al-Haqq Guiderdoni, Alain Houziaux, Dieu, c’est quoi finalement ? Les Editions de l’Atelier / Les Editions Ouvrières, 2005, p. 16).
«Вопрос о форме «существования» Бога относится к сложнейшим. Напротив, вполне возможно рассматривать Бога как «силу или мощь», которая действует на всех людей, независимо от того, верующие они или нет.» (Ibid, p. 25).
Наше определение Бога соответствует этим замечаниям. Эту точку зрения мы никому не навязываем, каждый волен представлять Тангра или единого и всемогущего Бога по своему. Но ввиду неисчерпаемости реальности и ограниченности сознания, понятие Тангра или Бога как совокупности всех неизвестных сил, полей и их источников, способных помочь человеку, является вечным и полезным. Мистика (неведомое) всегда останется бесконечной, а Научное знание, добываемое с таким большим трудом, конечным.
Тем большего преклонения заслуживает Наука, которая освящает своим светом все больший участок Бытия и ускоряет свой прогресс. Для обычного человека Наука остается в значительной мере Мистикой. Обычно он верит ученым, особенно представителям точных и естественных наук. Сами ученые хорошо разбираются только в области своих интересов и верят в то, что говорят признанные авторитеты в других областях. Таким образом, сама наука построена на Вере.
Возьмем «царицу наук» математику. Громадное большинство людей имеет совершенно неправильное представление об этой науке и деятельности математиков. Например, я не уверен, что существует более десяти человек в мире, способных относительно быстро (например, в течении года) понять мою докторскую диссертацию, ибо сами математики тоже по настоящему компетентны только в области своих исследований. Когда появляется необходимость использовать результаты из другой области математики, мы обычно с помощью специалистов или книг находим публикации с интересными для наших целей результатами, убеждаемся в том, что эти результаты верны и используем их. При этом математики редко сами проверяют все детали доказательств нужных им теорем, ибо это часто почти непосильно для неспециалиста. Они смотрят, насколько интересующий их результат используется компетентными специалистами, способными проверить его доказательство.
Наилучшим косвенным критерием того, что авторское доказательство не содержит ошибки, является существование нескольких доказательств различными методами. Такой результат берется на веру неспециалистами, не имеющими времени или неспособными самим проверить его справедливость.
К тому же существует направление в математике, которое не верит в легитимность широкого использования бесконечности, и, следовательно, сомневается в справедивости многих классических результатов. Но большинство математиков верит в эти классические результаты и методы или с удовольствием использует рассуждения типа трансфинитной индукции, ибо эти методы позволяют получать красивые результаты, имеющие, по крайней мере, несомненный теоретический интерес.
Что же говорить о других науках, например, истории. Она насквозь пронизана верой. Нам достоверно известны только разрозненные факты. О многих событиях остались противоречивые свидетельства. В этих условиях до недавнего времени преобладала тенденция идеализировать своих отечественных деятелей, верить и очернять их противников. Принимались на веру только сведения, соответствующие такой интерпретации, все остальное отвергалось с негодованием. Мы же считаем, что каждый народ имеет право гордиться своими историческими персонажами, не оспаривая право других народов на то же самое.
Человечеству надо объединяться. Ему угрожают большие опасности: ядерная катастрофа, экологические бедствия, новые неизвестные болезни, космические катаклизмы. Новые или модернизированные рациональные религии должны быть совместимы с научным мировозрением, должны способствовать развитию творчества и распространению научной культуры и ее постепенному превращению в часть народной культуры. Они должны объединять людей, вовлекая их к участию в совместных действиях, способствующих повышению качества их жизни.
Действительно, наши знания ограничены. Наука освящает все большую часть Реальности, которая бесконечна и неисчерпаема. Поэтому наше знание всегда ограничено по отношению с Непознанному, оставляющему много места для Таинственного (Mystique).
Ученые не любят бездоказательных рассуждений, дающих видимость объяснения той или иной области Мистики. Но Вера в те или иные объяснения дело сугубо личное, если оно не наносит прямого ущерба другим.
Сила в физике определяется ее эффектом. Если человек ощущает на себе какие-то положительные эффекты, необъяснимые воздействием известных науке сил, полей и других источников, конечно, он имеет право называть источник этих благотворных эффектов богом. Такой ход рассуждений применим и к древнему человеку, не знавшему электромагнитных полей и обожествлявшему, например, молнию.
Поэтому предлагаем воспринимать Тангра как совокупность всех неизвестных науке сил, полей и их источников, способных помочь человеку. При таком определении не возникает вопроса о его местожительстве, облике и роли в создании Вселенной.
Философ и социолог религии Фредерик Ленуар объясняет:
«Многие верующие задумываются о значении слова «Бог». Вспыльчивый библейский бог, который все время недоволен, меняет свое мнение, гневается, испытывает угрызения совести все менее и менее «веруем», ибо слишком человекоподобен.» (F. Lenoir, Les métamorphose de Dieu : La nouvelle spiritualité occidentale, Plon, 2003, p. 323).
«Люди ищут Бога более загадочного, менее персонализированного, стоящего выше человеческого понимания. В этом случае лучше говорить о «божественном» как о силе или энергии.» (Lenoir, p. 325).
«Все религии мира, начиная от наиболее старинных форм шаманизма до больших религий, включая анимизм и китайскую мудрость, дают примеры верований, практики или опытов, которые постулируют существование многих уровней реальности ...
Это убеждение о существовании одного или многих уровней реальности, отличных от воспринимаемой непосредственно, подкрепленное большим количеством верований и личного опыта людей, сегодня вышло за пределы традиционных рамок и продолжает быть свойственным некоторому количеству людей, которых я квалифицирую как «религиозных».Это мне кажется минимальным определением религиозности ...» (Lenoir, p. 232).
Ален Узьо (Alain Houziaux), доктор теологии и философии, подчеркивает:
«Вера в Бога даже для современных людей не вызвана интеллектуальными соображениями: Бог не является прежде всего Первопричиной всего того, что существует. Она также вызвана психологическими причинами: Бог не является только ответом нашей потребности быть любимым. Она приходит после того, как человек испытает чувства удивления, страха и начинает задумываться над силами, которые потрясают космический мир, двигают людьми и вызывают неожиданные события. Сначала появляется удивление и даже содрогание.
Поэтому, даже для нас, наиболее спонтанным является определение Áîãà êàê Ñèëû èëè Ìîùè (Puissance). » ( Claude Geffé, André Gounelle, Abd-al-Haqq Guiderdoni, Alain Houziaux, Dieu, c’est quoi finalement ? Les Editions de l’Atelier / Les Editions Ouvrières, 2005, p. 16).
«Вопрос о форме «существования» Бога относится к сложнейшим. Напротив, вполне возможно рассматривать Бога как «силу или мощь», которая действует на всех людей, независимо от того, верующие они или нет.» (Ibid, p. 25).
Наше определение Бога соответствует этим замечаниям. Эту точку зрения мы никому не навязываем, каждый волен представлять Тангра или единого и всемогущего Бога по своему. Но ввиду неисчерпаемости реальности и ограниченности сознания, понятие Тангра или Бога как совокупности всех неизвестных сил, полей и их источников, способных помочь человеку, является вечным и полезным. Мистика (неведомое) всегда останется бесконечной, а Научное знание, добываемое с таким большим трудом, конечным.
Тем большего преклонения заслуживает Наука, которая освящает своим светом все больший участок Бытия и ускоряет свой прогресс. Для обычного человека Наука остается в значительной мере Мистикой. Обычно он верит ученым, особенно представителям точных и естественных наук. Сами ученые хорошо разбираются только в области своих интересов и верят в то, что говорят признанные авторитеты в других областях. Таким образом, сама наука построена на Вере.
Возьмем «царицу наук» математику. Громадное большинство людей имеет совершенно неправильное представление об этой науке и деятельности математиков. Например, я не уверен, что существует более десяти человек в мире, способных относительно быстро (например, в течении года) понять мою докторскую диссертацию, ибо сами математики тоже по настоящему компетентны только в области своих исследований. Когда появляется необходимость использовать результаты из другой области математики, мы обычно с помощью специалистов или книг находим публикации с интересными для наших целей результатами, убеждаемся в том, что эти результаты верны и используем их. При этом математики редко сами проверяют все детали доказательств нужных им теорем, ибо это часто почти непосильно для неспециалиста. Они смотрят, насколько интересующий их результат используется компетентными специалистами, способными проверить его доказательство.
Наилучшим косвенным критерием того, что авторское доказательство не содержит ошибки, является существование нескольких доказательств различными методами. Такой результат берется на веру неспециалистами, не имеющими времени или неспособными самим проверить его справедливость.
К тому же существует направление в математике, которое не верит в легитимность широкого использования бесконечности, и, следовательно, сомневается в справедивости многих классических результатов. Но большинство математиков верит в эти классические результаты и методы или с удовольствием использует рассуждения типа трансфинитной индукции, ибо эти методы позволяют получать красивые результаты, имеющие, по крайней мере, несомненный теоретический интерес.
Что же говорить о других науках, например, истории. Она насквозь пронизана верой. Нам достоверно известны только разрозненные факты. О многих событиях остались противоречивые свидетельства. В этих условиях до недавнего времени преобладала тенденция идеализировать своих отечественных деятелей, верить и очернять их противников. Принимались на веру только сведения, соответствующие такой интерпретации, все остальное отвергалось с негодованием. Мы же считаем, что каждый народ имеет право гордиться своими историческими персонажами, не оспаривая право других народов на то же самое.
Человечеству надо объединяться. Ему угрожают большие опасности: ядерная катастрофа, экологические бедствия, новые неизвестные болезни, космические катаклизмы. Новые или модернизированные рациональные религии должны быть совместимы с научным мировозрением, должны способствовать развитию творчества и распространению научной культуры и ее постепенному превращению в часть народной культуры. Они должны объединять людей, вовлекая их к участию в совместных действиях, способствующих повышению качества их жизни.
Современный тангризм как форма религии
Тангрианские обычаи лучше всего сохранились в Якутии, некоторые из них встречаются в Казахстане и Средней Азии, Южной Сибири, Турции и Монголии.
Скажем сразу, что не существует никакого общепринятого определения религии. Поэтому обсудим в этом параграфе только один вопрос: можно ли сегодня говорить о существовании якутского тангризма?
Ответ для нас утвердителен. Традиционный ысыах в день летнего солнцестояния является самым большим праздником Якутии. Праздник открывают белые шаманы тангрианскими молитвами. Огромное количество нарядных сэргэ - священных столбов - украшены тангрианскими крестами и другими древними символами. Эти символы встречаются везде: на одежде, посуде, всевозможных предметах быта.
Перед каждым более или менее торжественным ужином или кушая у костра на лоне природы, якуты обязательно кормят духа огня, как древние гунны (и римляне), часто произнося при этом короткое заклинание. Часто с таким же трепетным чувством якут встречает восход солнца, находясь на высокой горе или в другом священном месте.
Существует государственная система заповедников «Священные прекрасные места» («Ытык кэрэ сирдэр»). Тем не менее, у многих остается смутное чувство, что якутский тангризм не настоящая религия. Нет многих привычных атрибутов религии: икон, статуй богов, храмов, священных книг.
Ответ находим у Жан-Поль Ру, который думает, что алтайские народы считали, что сооружение икон и статуй «противоречило бы небесному величию Бога» (Roux, Religion... , p. 232). Если нет икон и статуй, то нет и необходимости в особых зданиях для них - храмах.
В 1222 году в Бухаре Чингисхан побеседовал с мусульманскими богословами. Он был согласен с верой в единого и всемогущего Бога, ролью пророка, регулярными молитвами. Он выразил удивление только по поводу паломничества в Мекку: «Весь мир является Божьей обителью, зачем ехать к какое-то определенное место?» (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 216).
В 1219 году, перед войной с Хорезмом, Чингис-хан поднялся на высокую гору и, «обнажив голову, сняв пояс и надев его на шею» (Рашид-ал-Дин), общаясь в своих мыслях с Тангра, «не кушал и не спал три дня» (Бар Хебраеус). Такие общения с Богом он практиковал во всех важнейших случаях своей жизни. Известно, что в 1241 году, в Венгрии, Батый перед решающей битвой также поднимался на гору и общался с Тангра в течении суток.
Что касается священных книг, то Библия теперь воспринимается как сборник мифов о создания мира и истории еврейского народа. Евангелие описывает жизнь и деяния Христа. Тюрко-монголы отличались здравым смыслом, специалисты удивляются логичностью их языков. Их мало интересовала роль Бога в сотворении мира и они сильно не увлекались историями об этом:
«Бог действует чаще всего опосредованно. Его представителем является, в частности, монарх, получивший от Него значительную часть Его могущества; который должен действовать только в согласии с Ним. Я уже говорил о том, что Его роль создателя не вызывала много интереса.» (Roux, Religion... , p. 117).
В этом плане монгольское «Сокровенное сказание» о Чингисхане приближается к священной литературе. К этому надо добавить Яссу Чингисхана. Изложению моральных норм и мифической истории посвящены олонхо и другие героические сказания.
« Пока все идет хорошо на земле, пока царствует космическая гармония, достаночно власти Кагана (императора). Нет необходимости во вмешательстве Тенгри или он вмешивается крайне редко. » (Roux, Religion... , p. 112).
Рассказы о непорочном зачатии также относятся к монархам, посланникам Тангра. Известно, что примерно 140 лет после чудесного рождения Христа, родился Таншихай, ставший основателем сяньбийской империи в Монголии, Его отец, вернувшись домой после трех лет службы в гуннской армии с гневом и удивлением обнаружил новорожденного мальчика. Жена поклялась в верности и объяснила, что однажды она услышала гром в чистом небе. Она удивленно подняла голову к небу и в ее разинутый рот упала градинка. Вскоре она почувствовала себя беременной. Суровый воин в отличие от мирного плотника Иосифа не поверил рассказу своей молодой жены и будущий император воспитывался у родственников.
Известно, что гунны и, позднее, булгары иногда строили храмы Тангра. Можно предположить, что они появились под влиянием оседлых народов. В Якутии тоже есть дома для тангрианских церемоний.
Что касается сборников тангрианских молитв и заклинаний, то они существуют. Существует даже научная тангрианская литература, посвященная педагогическим и моральным аспектам этой религии.
Нет правда строгих канонов, да это и не нужно. Тангрианцам монотеистического и политеистического толка было бы смешно тратить много времени на ненужные споры.
Наше толкование Тангра как совокупностью всех неизвестных науке сил, полей и их источников, способных помочь человеку, не противоречит никаким другим толкованиям, даже толкованию Бога как создателя. При желании, из этой общей совокупности можно выделить подмножества сил, способных помочь тем или иным видам деятельности и нарекать эти совокупности традиционными именами, например, якутского божества Джесегей - покровителя коневодства, божества Байанай - покровителя охоты. Таким образом, мы снимаем кажущееся противоречие между классическим монотеистическим («имперским» по терминологии Кодара) и политеистическими толкованиями тангризма, примерами которых являются «Религия Белых айыы (творцов)», развиваемая Айынга (А.И.Кривошапкиным) и «Учение Кут-сют», развиваемое Тэрис (Л.А.Афанасьевым). По своей сути эти учения являются индивидуальными верованиями авторов, приемлемыми для большого числа якутов, интересующихся народной религией предков.
Истолкование основ тангризма в том или ином духе никак не отражается в ее практике: простых обычаях и стремлении придерживаться норм морали, содержании коротких молитв и благословений.
Скажем сразу, что не существует никакого общепринятого определения религии. Поэтому обсудим в этом параграфе только один вопрос: можно ли сегодня говорить о существовании якутского тангризма?
Ответ для нас утвердителен. Традиционный ысыах в день летнего солнцестояния является самым большим праздником Якутии. Праздник открывают белые шаманы тангрианскими молитвами. Огромное количество нарядных сэргэ - священных столбов - украшены тангрианскими крестами и другими древними символами. Эти символы встречаются везде: на одежде, посуде, всевозможных предметах быта.
Перед каждым более или менее торжественным ужином или кушая у костра на лоне природы, якуты обязательно кормят духа огня, как древние гунны (и римляне), часто произнося при этом короткое заклинание. Часто с таким же трепетным чувством якут встречает восход солнца, находясь на высокой горе или в другом священном месте.
Существует государственная система заповедников «Священные прекрасные места» («Ытык кэрэ сирдэр»). Тем не менее, у многих остается смутное чувство, что якутский тангризм не настоящая религия. Нет многих привычных атрибутов религии: икон, статуй богов, храмов, священных книг.
Ответ находим у Жан-Поль Ру, который думает, что алтайские народы считали, что сооружение икон и статуй «противоречило бы небесному величию Бога» (Roux, Religion... , p. 232). Если нет икон и статуй, то нет и необходимости в особых зданиях для них - храмах.
В 1222 году в Бухаре Чингисхан побеседовал с мусульманскими богословами. Он был согласен с верой в единого и всемогущего Бога, ролью пророка, регулярными молитвами. Он выразил удивление только по поводу паломничества в Мекку: «Весь мир является Божьей обителью, зачем ехать к какое-то определенное место?» (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 216).
В 1219 году, перед войной с Хорезмом, Чингис-хан поднялся на высокую гору и, «обнажив голову, сняв пояс и надев его на шею» (Рашид-ал-Дин), общаясь в своих мыслях с Тангра, «не кушал и не спал три дня» (Бар Хебраеус). Такие общения с Богом он практиковал во всех важнейших случаях своей жизни. Известно, что в 1241 году, в Венгрии, Батый перед решающей битвой также поднимался на гору и общался с Тангра в течении суток.
Что касается священных книг, то Библия теперь воспринимается как сборник мифов о создания мира и истории еврейского народа. Евангелие описывает жизнь и деяния Христа. Тюрко-монголы отличались здравым смыслом, специалисты удивляются логичностью их языков. Их мало интересовала роль Бога в сотворении мира и они сильно не увлекались историями об этом:
«Бог действует чаще всего опосредованно. Его представителем является, в частности, монарх, получивший от Него значительную часть Его могущества; который должен действовать только в согласии с Ним. Я уже говорил о том, что Его роль создателя не вызывала много интереса.» (Roux, Religion... , p. 117).
В этом плане монгольское «Сокровенное сказание» о Чингисхане приближается к священной литературе. К этому надо добавить Яссу Чингисхана. Изложению моральных норм и мифической истории посвящены олонхо и другие героические сказания.
« Пока все идет хорошо на земле, пока царствует космическая гармония, достаночно власти Кагана (императора). Нет необходимости во вмешательстве Тенгри или он вмешивается крайне редко. » (Roux, Religion... , p. 112).
Рассказы о непорочном зачатии также относятся к монархам, посланникам Тангра. Известно, что примерно 140 лет после чудесного рождения Христа, родился Таншихай, ставший основателем сяньбийской империи в Монголии, Его отец, вернувшись домой после трех лет службы в гуннской армии с гневом и удивлением обнаружил новорожденного мальчика. Жена поклялась в верности и объяснила, что однажды она услышала гром в чистом небе. Она удивленно подняла голову к небу и в ее разинутый рот упала градинка. Вскоре она почувствовала себя беременной. Суровый воин в отличие от мирного плотника Иосифа не поверил рассказу своей молодой жены и будущий император воспитывался у родственников.
Известно, что гунны и, позднее, булгары иногда строили храмы Тангра. Можно предположить, что они появились под влиянием оседлых народов. В Якутии тоже есть дома для тангрианских церемоний.
Что касается сборников тангрианских молитв и заклинаний, то они существуют. Существует даже научная тангрианская литература, посвященная педагогическим и моральным аспектам этой религии.
Нет правда строгих канонов, да это и не нужно. Тангрианцам монотеистического и политеистического толка было бы смешно тратить много времени на ненужные споры.
Наше толкование Тангра как совокупностью всех неизвестных науке сил, полей и их источников, способных помочь человеку, не противоречит никаким другим толкованиям, даже толкованию Бога как создателя. При желании, из этой общей совокупности можно выделить подмножества сил, способных помочь тем или иным видам деятельности и нарекать эти совокупности традиционными именами, например, якутского божества Джесегей - покровителя коневодства, божества Байанай - покровителя охоты. Таким образом, мы снимаем кажущееся противоречие между классическим монотеистическим («имперским» по терминологии Кодара) и политеистическими толкованиями тангризма, примерами которых являются «Религия Белых айыы (творцов)», развиваемая Айынга (А.И.Кривошапкиным) и «Учение Кут-сют», развиваемое Тэрис (Л.А.Афанасьевым). По своей сути эти учения являются индивидуальными верованиями авторов, приемлемыми для большого числа якутов, интересующихся народной религией предков.
Истолкование основ тангризма в том или ином духе никак не отражается в ее практике: простых обычаях и стремлении придерживаться норм морали, содержании коротких молитв и благословений.
Об остатках тангризма в Турции
Этот параграф посвящен краткому обзору многолетних исследований профессора Ирины Мелиховой об остатках тангрианства в турецком бекташизме и алевизме.
Интересно, что она родилась в Петрограде в день Октябрьской революции (7 ноября 1917 года). Вынужденная покинуть родину, она прожила большую часть своей жизни во Франции и семь лет в Турции.
Процитируем сначала отрывок из введения ее книги Au banquet des quarante : Exploration au cœur du Bektachisme-Alevisme (Istanbul, Isis, 2001):
« Бекташизм, так же как и алевизм, является скорее социальным явлением, чем религиозным течением. Это привязанность к миру, который раньше был кочевым. Это, прежде всего, уважение к верованиям и традициям предков.
В этом качестве он содержит в себе различные верования тюркских народов, начиная с древности, а также слои, внесенные более поздними обменами и влияниями. » (Mеlikoff, p. 5).
Эти «два параллельных течения, различающиеся скорее своими историческими судьбами, чем религиозным содержанием» (Melikoff, p. 24) происходят от Хаджи Бекташа, жившего в XIII веке. Алевизм был распространен в степях Малой Азии, а бекташизм на Балканах. Орден бекташи имел сильное влияние на корпус янычаров. В настоящее время примерно четверть населения Турции (около пятнадцати миллионов человек) придерживается этого своеобразного направления народного ислама.
« Так как алеви были раньше кочевниками или полукочевниками, их обычаи отличались от обычаев горожан: в их деревнях не было мечетей и они не придерживались повседневных правил мусульманской религии. Они не молились пять раз в день, не постились в Рамадан, не отказывались от алкогрольных напитков, их женщины не носили вуаль, они участвовали в собраниях, сидя рядом с мужчинами. » (Mеlikoff, p. 26).
« Древние тюрки верили в Божественное Небо, Кек-Тенгри...
Тенгри является высшим Богом. Он может проявить себя через различные космические явления: молнию, наводнение, землятресение, засуху. Но он всегда далек от человеческих страданий...
Небесные боги далеки и пассивны. Поэтому их место занимают божества, более близкие к реальностям жизни.
Солнце, которое является основой жизни, ближе к людям...
В исламской среде обожествленное солнце принимает форму Али, Шах-и-Мердан (Ali, Shah-i Merdan), Царя людей. Но Али, как солнечное божество, появляется в последней стадии сложной эволюции: был проделан долгий путь между солнечным божеством и богом в человеческом обличии, и было много различных влияний.
Я была глубоко потрясена, услышав в первый раз нефес (псалм) поэта Кизилбаш Дервиш Али:
Это он создал землю, небо, мир,
Небесный трон, я не знаю другого бога, кроме Али!
Это так отличалось от того, что я знала о Турции и турецком исламе. Я пыталась понять, почему бекташи почитают Али как бога, ведь они не являются ни шиитами (chiites duodécimains), ни исмаилитами.
Меня особенно удивило, что они употребляли не имя «Аллах», а Тенгри, имя высшего бога древних тюрков, Танри на современном турецком языке, можно было подумать, что использование имени «Аллах» казалось богохульством, тогда как употребление имени Тенгри не было таковым.
Я быстро поняла, что Али было солнечным божеством. В деревнях Центральной Анатолии он идентифицирован с восходящим солнцем, которому молятся в этот момент. Символом Али являются солнечные животные: лев, журавль, часто идентифицируемый с фениксом, телец.» (Mеlikoff, p. 90-91).
Интересно, что она родилась в Петрограде в день Октябрьской революции (7 ноября 1917 года). Вынужденная покинуть родину, она прожила большую часть своей жизни во Франции и семь лет в Турции.
Процитируем сначала отрывок из введения ее книги Au banquet des quarante : Exploration au cœur du Bektachisme-Alevisme (Istanbul, Isis, 2001):
« Бекташизм, так же как и алевизм, является скорее социальным явлением, чем религиозным течением. Это привязанность к миру, который раньше был кочевым. Это, прежде всего, уважение к верованиям и традициям предков.
В этом качестве он содержит в себе различные верования тюркских народов, начиная с древности, а также слои, внесенные более поздними обменами и влияниями. » (Mеlikoff, p. 5).
Эти «два параллельных течения, различающиеся скорее своими историческими судьбами, чем религиозным содержанием» (Melikoff, p. 24) происходят от Хаджи Бекташа, жившего в XIII веке. Алевизм был распространен в степях Малой Азии, а бекташизм на Балканах. Орден бекташи имел сильное влияние на корпус янычаров. В настоящее время примерно четверть населения Турции (около пятнадцати миллионов человек) придерживается этого своеобразного направления народного ислама.
« Так как алеви были раньше кочевниками или полукочевниками, их обычаи отличались от обычаев горожан: в их деревнях не было мечетей и они не придерживались повседневных правил мусульманской религии. Они не молились пять раз в день, не постились в Рамадан, не отказывались от алкогрольных напитков, их женщины не носили вуаль, они участвовали в собраниях, сидя рядом с мужчинами. » (Mеlikoff, p. 26).
« Древние тюрки верили в Божественное Небо, Кек-Тенгри...
Тенгри является высшим Богом. Он может проявить себя через различные космические явления: молнию, наводнение, землятресение, засуху. Но он всегда далек от человеческих страданий...
Небесные боги далеки и пассивны. Поэтому их место занимают божества, более близкие к реальностям жизни.
Солнце, которое является основой жизни, ближе к людям...
В исламской среде обожествленное солнце принимает форму Али, Шах-и-Мердан (Ali, Shah-i Merdan), Царя людей. Но Али, как солнечное божество, появляется в последней стадии сложной эволюции: был проделан долгий путь между солнечным божеством и богом в человеческом обличии, и было много различных влияний.
Я была глубоко потрясена, услышав в первый раз нефес (псалм) поэта Кизилбаш Дервиш Али:
Это он создал землю, небо, мир,
Небесный трон, я не знаю другого бога, кроме Али!
Это так отличалось от того, что я знала о Турции и турецком исламе. Я пыталась понять, почему бекташи почитают Али как бога, ведь они не являются ни шиитами (chiites duodécimains), ни исмаилитами.
Меня особенно удивило, что они употребляли не имя «Аллах», а Тенгри, имя высшего бога древних тюрков, Танри на современном турецком языке, можно было подумать, что использование имени «Аллах» казалось богохульством, тогда как употребление имени Тенгри не было таковым.
Я быстро поняла, что Али было солнечным божеством. В деревнях Центральной Анатолии он идентифицирован с восходящим солнцем, которому молятся в этот момент. Символом Али являются солнечные животные: лев, журавль, часто идентифицируемый с фениксом, телец.» (Mеlikoff, p. 90-91).
Тангрианские заповеди
Якутское олонхо признано наиболее архаичной формой героического эпоса тюрко-монгольских народов. Оно дает представление о моральных ценностях древних и средневековых народов степей. Герои эпоса являются представителями Солнечного племени (улуса) «кюн» с поводьями за спиной. Выражение «иметь повод за спиной» означает «повиноваться воле Бога», то есть исповедывать тангрианскую религию. Приведем характерные отрывки из олонхо и других эпических поэм тюрко-монгольских народов и сопутствующие комментарии:
«Для чьих ушей слово родина звук пустой, для чьих очей степи отчие не милей зарубежных, тучных полей, тот не настоящий воин-батыр!»
«Лишняя горсть праха, несколько лишних капель крови на земле - так и должен кончать жизнь мужчина! Позор - умереть в юрте от старости и болезней.»
Поединки эпических богатырей, если даже один из них чудовище, регламентированы и происходят с соблюдением воинского этикета: о нападении предупреждают, у побежденного осведомляются о его последнем желании, возможна пощада достойного противника.
Представления о чести, славе и добром имени, пронизывают повествование, охватывают не только прижизненную, но и посмертную славу - она наиболее дорога для батыра. Выше всего на свете для богатыря и его противников, для всех главных деятелей былин их высокое имя и слава.
«Я урезал твое высокое имя, я изгрязнил твое белое лицо; я твою славу урезал!» - обращается победитель к поверженному врагу. Даже дьявольский богатырь настолько чувствителен к чести, что в самую критическую минуту последнего испытания соглашается на верную гибель, когда степной богатырь напоминает ему о добром имени.
Исполнение олонхо часто длилось всю ночь и кончалось под утро женитьбой главных героев, свадьбой, являющейся одновременно праздником победы и благословением героев белой шаманкой - жрицей тангрианской религии:
«Чтобы кончились сражения и смерть и чтобы черные силы удалились. Живите в мире, чтобы строить изгороди для размножающегося скота, чтобы мастерить колыбели для детей, чтобы был достаток и мир для потомков ваших потомков!»
Герои олонхо являются защитниками своей страны, не заметно никакого чувства агрессивности. Этот эпос был призван воспитывать молодежь в духе воинской чести, доблести, самообладания, любви к родной стране и уважения к женщинам.
Профессор Иосиф С. Портнягин в своей книге Этнопедагогика «Кут-сюр» (М., Аcademia, 1999) формулирует нравственные заповеди тангризма следующим образом:
- всегда будь правдив, честен, справедлив;
- никогда не убивай, не разрушай, не ломай;
- будь чистоплотным, порядочным и организованным;
- не завидуй другим, не кради и не воруй;
- не будь бесплодным спорщиком, зловредным и жестоким;
- отвергай дурные привычки, не обижай слабых;
- будь мудрым и умным в своих деяниях;
- будь целенаправленным, не бойся трудностей;
- не занимайся развратом, будь верным, честным, щедрым и душевным.
В олонхо часто встречается формула “Одун-хан ураагынан, Чынгыс-хан ыйаагынан” (“по решению Одун-хана, по велению Чингис-хана”) или близкие к этому выражения. Слово “ыйаах” родственно словам “ясак”, “ясса” (“указ”, “закон”). Можно сказать, что герои олонхо придерживаются Яссы Чингисхана!
В более полной формуле фигурирует Билгэ-хан: “Чынгыс хаан ыйаагынан, Одун хаан оноhуутунан, Билгэ хаан билиитинэн” (С.Боло, Лиэнэгэ нуучча кэлиэн иннинээги саха олого, Бичик, 1994, с. 129), которого можно отождествить с одноименным древнетюркским правителем.
Обожествление могущественных правителей в народной памяти дело обычное. Не забудем, что в якутском языке треть слов монгольского происхождения. Ясса Чингисхана, сформулированная официально в 1219 году, кодифицирует “законы и запреты, часто тысячелетние, народов степей”, (Roux, Histoire de l’Empire mongol, Fayard, 1993, p.144). По этим законам за крупное воровство, клевету, супружескую измену, взятничество, мошенничество полагалась смертная казнь. Эти законы «практически в неизменном виде сохранялись у якутов до 17 в.» и лишь несколько изменились в последующее время и действовали вплоть до конца 19-го века (А.И.Кривошапкин, Грядущий век-сата, Якутия, 2005, с. 119-131).
Монголы считали, что “приказы хана выражают волю самого Бога, действительно, они иногда даже говорили: “Заветы Вечного Тенгери были даны Чингис-хану” (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 143). Существуют легенды, что Ясса были принесены золотокрылым орлом.
Князь Николай Трубецкой в своей книге Наследие Чингисхана (М., 1999) пишет:
«Чингисхан был не только великим завоевателем, он был и великим организатором. Как всякий государственный организатор крупного масштаба, он руководствовался не только узкопрактичными соображениями текущего момента, но и известными высшими принципами и идеями, соединенными в стройную систему...
К своим подданным, начиная с высших вельмож и военноначальников и кончая рядовыми воинами, Чингисхан предъявлял известные нравственные требования. Добродетелями, которые он больше всего ценил и поощрял, были верность, преданность и стойкость; пороками, которые он больше всего презирал и ненавидел, были измена, предательство и трусость... после каждой победы над каким-нибудь царем или правителем великий завоеватель отдавал распоряжение казнить всех тех вельмож и приближенных, которые предали своего господина... И наоборот, после завоевания каждого нового царства или княжества Чингисхан осыпал наградами и приближал к себе всех тех, которые оставались верными бывшему правителю этой завоеванной страны до самого конца, верными даже тогда, когда их верность была для них явно невыгодна и опасна. Ибо своей верностью и стойкостью такие люди доказали свою принадлежность к тому психологическому типу, на котором Чингисхан и хотел строить свою государственную систему. Люди такого ценимого Чинисханом психологического типа ставят свою честь и достоинство выше своей безопасности и материального благополучия.»
Тюрко-монгольские народы продолжали придерживаться Яссы Чингис-хана и после его смерти, “она приравнивалась к священной книге и имела для них ценность религиозного характера” (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 144). Прошли века, но якуты до сих пор славят героев эпоса, живущих по Яссе, т.е. придерживающихся божьих заповедей. Еще живо, например, трепетное отношение к огню и воде, удивлявшее европейских и арабских путещественников, посещавших монгол.
А кто такой Одун-хан? Мы думаем, что это обожествленный первый император гуннов - хан Модун, который несомненно кодифицировал многие законы народов степей для консолидации этих народов в могучее государство. Мы верим этой точке зрения, но не призываем никого тоже верить этому.
Таким образом, уважение к тангризму и следование его моральным заповедям позволяет, независимо от наличия или отсутствия религиозных убеждений, иметь высокие нравственные качества и хорошее воспитание, ценить и понимать культурное наследие предков, чувствовать себя частью большой семьи и наследником древних и оригинальных традиций, не испытывать комплекса неполноценности перед представителями других культур и религий, что важно для собственного благополучия.
«Для чьих ушей слово родина звук пустой, для чьих очей степи отчие не милей зарубежных, тучных полей, тот не настоящий воин-батыр!»
«Лишняя горсть праха, несколько лишних капель крови на земле - так и должен кончать жизнь мужчина! Позор - умереть в юрте от старости и болезней.»
Поединки эпических богатырей, если даже один из них чудовище, регламентированы и происходят с соблюдением воинского этикета: о нападении предупреждают, у побежденного осведомляются о его последнем желании, возможна пощада достойного противника.
Представления о чести, славе и добром имени, пронизывают повествование, охватывают не только прижизненную, но и посмертную славу - она наиболее дорога для батыра. Выше всего на свете для богатыря и его противников, для всех главных деятелей былин их высокое имя и слава.
«Я урезал твое высокое имя, я изгрязнил твое белое лицо; я твою славу урезал!» - обращается победитель к поверженному врагу. Даже дьявольский богатырь настолько чувствителен к чести, что в самую критическую минуту последнего испытания соглашается на верную гибель, когда степной богатырь напоминает ему о добром имени.
Исполнение олонхо часто длилось всю ночь и кончалось под утро женитьбой главных героев, свадьбой, являющейся одновременно праздником победы и благословением героев белой шаманкой - жрицей тангрианской религии:
«Чтобы кончились сражения и смерть и чтобы черные силы удалились. Живите в мире, чтобы строить изгороди для размножающегося скота, чтобы мастерить колыбели для детей, чтобы был достаток и мир для потомков ваших потомков!»
Герои олонхо являются защитниками своей страны, не заметно никакого чувства агрессивности. Этот эпос был призван воспитывать молодежь в духе воинской чести, доблести, самообладания, любви к родной стране и уважения к женщинам.
Профессор Иосиф С. Портнягин в своей книге Этнопедагогика «Кут-сюр» (М., Аcademia, 1999) формулирует нравственные заповеди тангризма следующим образом:
- всегда будь правдив, честен, справедлив;
- никогда не убивай, не разрушай, не ломай;
- будь чистоплотным, порядочным и организованным;
- не завидуй другим, не кради и не воруй;
- не будь бесплодным спорщиком, зловредным и жестоким;
- отвергай дурные привычки, не обижай слабых;
- будь мудрым и умным в своих деяниях;
- будь целенаправленным, не бойся трудностей;
- не занимайся развратом, будь верным, честным, щедрым и душевным.
В олонхо часто встречается формула “Одун-хан ураагынан, Чынгыс-хан ыйаагынан” (“по решению Одун-хана, по велению Чингис-хана”) или близкие к этому выражения. Слово “ыйаах” родственно словам “ясак”, “ясса” (“указ”, “закон”). Можно сказать, что герои олонхо придерживаются Яссы Чингисхана!
В более полной формуле фигурирует Билгэ-хан: “Чынгыс хаан ыйаагынан, Одун хаан оноhуутунан, Билгэ хаан билиитинэн” (С.Боло, Лиэнэгэ нуучча кэлиэн иннинээги саха олого, Бичик, 1994, с. 129), которого можно отождествить с одноименным древнетюркским правителем.
Обожествление могущественных правителей в народной памяти дело обычное. Не забудем, что в якутском языке треть слов монгольского происхождения. Ясса Чингисхана, сформулированная официально в 1219 году, кодифицирует “законы и запреты, часто тысячелетние, народов степей”, (Roux, Histoire de l’Empire mongol, Fayard, 1993, p.144). По этим законам за крупное воровство, клевету, супружескую измену, взятничество, мошенничество полагалась смертная казнь. Эти законы «практически в неизменном виде сохранялись у якутов до 17 в.» и лишь несколько изменились в последующее время и действовали вплоть до конца 19-го века (А.И.Кривошапкин, Грядущий век-сата, Якутия, 2005, с. 119-131).
Монголы считали, что “приказы хана выражают волю самого Бога, действительно, они иногда даже говорили: “Заветы Вечного Тенгери были даны Чингис-хану” (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 143). Существуют легенды, что Ясса были принесены золотокрылым орлом.
Князь Николай Трубецкой в своей книге Наследие Чингисхана (М., 1999) пишет:
«Чингисхан был не только великим завоевателем, он был и великим организатором. Как всякий государственный организатор крупного масштаба, он руководствовался не только узкопрактичными соображениями текущего момента, но и известными высшими принципами и идеями, соединенными в стройную систему...
К своим подданным, начиная с высших вельмож и военноначальников и кончая рядовыми воинами, Чингисхан предъявлял известные нравственные требования. Добродетелями, которые он больше всего ценил и поощрял, были верность, преданность и стойкость; пороками, которые он больше всего презирал и ненавидел, были измена, предательство и трусость... после каждой победы над каким-нибудь царем или правителем великий завоеватель отдавал распоряжение казнить всех тех вельмож и приближенных, которые предали своего господина... И наоборот, после завоевания каждого нового царства или княжества Чингисхан осыпал наградами и приближал к себе всех тех, которые оставались верными бывшему правителю этой завоеванной страны до самого конца, верными даже тогда, когда их верность была для них явно невыгодна и опасна. Ибо своей верностью и стойкостью такие люди доказали свою принадлежность к тому психологическому типу, на котором Чингисхан и хотел строить свою государственную систему. Люди такого ценимого Чинисханом психологического типа ставят свою честь и достоинство выше своей безопасности и материального благополучия.»
Тюрко-монгольские народы продолжали придерживаться Яссы Чингис-хана и после его смерти, “она приравнивалась к священной книге и имела для них ценность религиозного характера” (Roux, Histoire de l’Empire mongol, p. 144). Прошли века, но якуты до сих пор славят героев эпоса, живущих по Яссе, т.е. придерживающихся божьих заповедей. Еще живо, например, трепетное отношение к огню и воде, удивлявшее европейских и арабских путещественников, посещавших монгол.
А кто такой Одун-хан? Мы думаем, что это обожествленный первый император гуннов - хан Модун, который несомненно кодифицировал многие законы народов степей для консолидации этих народов в могучее государство. Мы верим этой точке зрения, но не призываем никого тоже верить этому.
Таким образом, уважение к тангризму и следование его моральным заповедям позволяет, независимо от наличия или отсутствия религиозных убеждений, иметь высокие нравственные качества и хорошее воспитание, ценить и понимать культурное наследие предков, чувствовать себя частью большой семьи и наследником древних и оригинальных традиций, не испытывать комплекса неполноценности перед представителями других культур и религий, что важно для собственного благополучия.
Inscription à :
Articles (Atom)